кандидат исторических наук, доцент Б.И. НЕВЗОРОВ
Крым… Достаточно взглянуть на карту, чтобы своими глазами убедиться в том, сколь выгодно географическое положение полуострова в военном отношении. Он соединен с Северной Таврией Перекопским перешейком, вклинивается а Черное море почти до его центра и отделен от Северного Кавказа узким Керченским проливом (ширина от 4 до 15 км).
Опираясь на полуостров, советские вооруженные силы получали возможность угрожать приморскому флангу и тылу немецкой группы армий “Юг”, господствовать на Черном море и наносить удары с воздуха по нефтяным районам Румынии. Немцы стремились к тому, чтобы лишить русских этих преимуществ и, овладев Крымом. использовать его как плацдарм для вторжения на Кавказ.
Эти обстоятельства придавали борьбе за Крым крайнюю степень ожесточения. Почти 10 месяцев здесь шли кровопролитные сражения в первом периоде войны и около 7 месяцев — в последующих. Первый этап борьбы за Крым начался 24 сентября и завершился 16 ноября 1941 года отходом Приморской армии к Севастополю, а 51-й — на Таманский полуостров. Завязку нового этапа борьбы положила Керченско-Феодосийская десантная операция, проведенная с 25 декабря 1941-го по 2 января 1942 года. Завершилась она захватом нашими войсками важного оперативного плацдарма на Керченском полуострове.
Еще в дни завершения последней кампании командование Кавказского фронта представило в Ставку ВГК соображения о плане дальнейших действий по освобождению Крыма, которые 2 января в целом были одобрены. Ставка также разрешила дополнительно перебросить на Керченский полуостров 47-ю армию и потребовала начать наступление не позже 12 января. В ходе операции предусматривалось силами 44-й и 51-й армий нанести удар в направлении Джанкой, Перекоп, Чонгар, a Приморской армии — на Симферополь. Черноморскому флоту предписывалось поддержать наступление войск фронта высадкой десантов и артогнем кораблей.
Однако командование Кавказского фронта не только не сумело своевременно подготовить наступление, но и не приняло должных мер к прочному закреплению войск на занимаемых рубежах. В итоге немцы прорвали слабо организованную оборону и 18 января захватили Феодосию. Войска фронта были вынуждены отойти на Ак-Монайский перешеек, что значительно ухудшило условия для подготовки наступления по освобождению Крыма.
В начале февраля командование Крымского фронта разработало новый план по освобождению Крыма. По сравнению с первоначальным вариантом был несколько сужен размах операции. Главный удар планировалось нанести на Карасубазар с целью оказать помощь гарнизону Севастополя. Приморская армия, по замыслу командования, к наступлению не привлекалась. По указанию Ставки войска фронта должны были быть готовы к проведению операции 13 февраля.
К сожалению, руководство фронта не смогло подготовить наступление к установленному сроку. Не помогла и “помощь” со стороны начальника Главного политуправления армейского комиссара 1 ранга Л.3. Мехлиса и заместителя начальника Генерального штаба — начальника Южного направления генерала П.П. Вечного, которых Ставка прислала на фронт еще 20 января. Операция началась только 27 февраля. Но прорвать оборону противника и открыть себе дорогу в Крым войска фронта не смогли. И это несмотря на то, что они имели подавляющее превосходство над врагом (13 наших дивизий против 3 немецких). Абсолютное незнание системы обороны противника, плохая организация артиллерийского обеспечения наступления, взаимодействия родов войск и авиации и другие недостатки привели к провалу наступления.
В этой связи представляют интерес заметки военного корреспондента К.Симонова, который так рассказал о третьем дне наступления в полосе 51-й армии: «Все завязло в грязи, танки не шли, пушки застряли где-то сзади, машины тоже, снаряды подносили на руках. Людей на передовой было бессмысленно много. Ни раньше, ни позже я не видел такого большого количества людей, убитых не в бою, не в атаке, а при систематических артналетах. На каждом десятке метров обязательно находился подвергавшийся этой опасности человек Люди топтались и не знали, что делать. Кругом не было ни окопов, ни щелей — ничего. Все происходило на голом, грязном, абсолютно открытом со всех сторон поле. Трупы утопали в грязи, и смерть здесь, на этом поле, почему-то казалась особенно ужасной».
Последующие попытки войск Крымского фронта вести наступление как одновременна во всей полосе, так и на отдельных направлениях успехом также не увенчались. Продвижение войск было ничтожным, цена — неимоверно высокой. За февраль—апрель потери только в людях составили 226370 человек. Особенно большими они были среди командиров подразделений. Они первыми погибали, поскольку шли в бой впереди своих подразделений. Достойной же замены им не находилось. Поэтому взводами и ротами вынуждены были командовать люди, не имевшие ни знаний, ни опыта.
Таким образом, к началу мая 1942 года войска Крымского фронта оказались в обессиленном состоянии. Для восстановления боеспособности требовались время, пополнение их людьми, техникой, боеприпасами.
А между тем германское руководство вело тщательную подготовку к развертыванию наступления, чтобы «снова овладеть инициативой и навязать свою волю противнику». 28 марта в ставке фюрера было проведено специальное совещание, решения которого легли в основу директивы ОКВ № 41, подписанной Гитлером 5 апреля 1942 года. «Первоочередной задачей сухопутных сил и авиации,— говорилось в ней,— является создание условий для осуществления главной операции” — прорыва на Кавказ. С этой целью планировалось еще до наступления ударных группировок улучшить оперативное положение немецких войск, стабилизировать и укрепить весь Восточный фронт, чтобы высвободить дополнительные силы для «главной операции». Такие действия, как записано в дневнике генерала Гальдера, должны были начаться с Крыма, с наступления на Керченском полуострове. Эту операцию Гитлер требовал провести как можно скорее, использовав авиацию массированно. Затем предусматривалось овладеть и Севастополем.
Командующий 11-й немецкой армией генерал-полковник Э. Манштейн, получив задачу очистить Керченский полуостров, оставил для блокады Севастополя пять дивизий, а основные силы в составе шести пехотных, одной танковой и одной кавалерийской дивизий сосредоточил перед Ак-Монайским перешейком. С воздуха эта группировка поддерживалась 8-м отдельным авиакорпусом и главными силами 4-го воздушного флота. По количеству людей, артиллерии и танков 11-я армия уступала Крымскому фронту соответственно в 2, 1,8 и 1,2 раза. Зато по авиации немцы имели превосходство в 1,7 раза (см. схему). Замысел операции по овладению Керченским полуостровом (кодовое наименование “Trappenjagt” — “Охота на дрофу”) заключался в том, чтобы ударом из района Владиславовка, высота с отметкой 66,3, Дальние Камыши прорвать оборону советских войск на левом крыле Крымского фронта. С выходом на рубеж Парпач, совхоз Арма-Эли основные силы ударной группировки повернуть на север ударить во фланг и тыл главным силам противника и окружить их у северного побережья полуострова. Частью сил наступать в направлении Турецкого вала, Керчи с задачей обеспечить правый фланг ударной группировки и перехватить пути отхода советских войск на восток. Остальные соединения до завершения прорыва должны были демонстративными действиями сковать 47-ю и 51-ю армии, а в последующем — перейти к их преследованию. В цепях облегчения прорыва предусматривалось высадить шлюпочный десант у горы Ас-Чалупе, в для перехвата путей отхода неприятеля выбросить несколько тактических воздушных десантов западнее Турецкого вала.
Планируя операцию, Манштейн исходил из следующего:
В условиях неблагоприятного для его войск общего соотношения сил и средств успех мог быть достигнут только за счет удержания господства в воздухе, внезапности удара и уничтожения главных сил противника в пределах Ак-Монайского перешейка. При этом Манштейн учитывал выгодную конфигурацию линии фронта. В случае прорыва ее южного фланга обеспечивалась возможность отсечения советских войск в районе Тулумчак. Он также принял в расчет преимущества местности. С высоты 66,3 и кой-асановских высот просматривалась вся тактическая глубина обороны 44-й армии. Эти обстоятельства явились определяющими при выборе направления главного удара и оперативного построения 11-й армии.
Манштейн принимал во внимание и то, что Ак-Монайское дефиле, ограниченное Азовским и Черным морями, исключало всякую возможность флангового удара по противнику. В такой ситуации, справедливо считал он, наиболее целесообразным является фронтальный удар с прорывом обороны на южном участке и последующим развитием наступления в глубину, а также в сторону северного фланга и выходом в тыл основным силам Крымского фронта. Определяя момент перехода в наступление, он обоснованно рассчитал, что противнику на Керченском полуострове “нельзя было давать времени оправиться от своих потерь, понесенных в неудавшихся наступлениях”. Наконец, Манштейн учитывал и то, что сосредоточенную в Крыму авиацию он должен был уже к 17 мая перебросить в группу Клейста для участия в ликвидации выступа у г. Изюм (операция “Фридерикус-1”). В этой связи все подготовительные мероприятия проводились с максимальным напряжением и в ограниченные сроки, с тем чтобы упредить противника в подготовке к активным действиям, захватить инициативу и начать операцию до того, как Крымский фронт восстановит свою боеспособность и построит глубокую оборону.
В апреле обострилось положение советских войск в Крыму. Местные продовольственные, энергетические и другие ресурсы были полностью исчерпаны. Все необходимое войскам вплоть до дров перевозилось морем. Противник же, готовясь к наступлению, блокировал с воздуха морские коммуникации Крыма. Немецкие самолеты охотились буквально за каждым судном, появлявшимся здесь. В результате флот нес большие потери, а войска испытывали значительные трудности из-за перебоев в снабжении.
В такой ситуации вставал вопрос о целесообразности дальнейшего удержания крымских плацдармов. Ставка, Генеральный штаб, вспоминал уже после войны Г.К. Жуков, предлагали отвести войска с Керченского полуострова на Таманский и построить нашу оборону там. Но Сталин не принял во внимание эти предложения, считая, что, действуя так, мы высвободим воевавшую в Крыму 11-ю немецкую армию Манштейна. 21 апреля он поставил Крымскому фронту задачу на продолжение операций по очистке полуострова от противника. И лишь 6 мая, когда до вражеского наступления остались одни сутки, Сталин отдал распоряжение о том, чтобы “войска Крымского фронта прочно закрепились на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности путем захвата кой-асановского узла”.
К этому времени все три армии Крымского фронта были развернуты в один эшелон. Во фронтовом резерве находились: одна стрелковая (156-я) и одна кавалерийская (72-я) дивизии, три стрелковые (12,83 и 143-я) и четыре танковые (39, 40, 55 и 56-я) бригады, два мотострелковых полка (13-й и 54-й) и один отдельный танковый батальон (229-й). Фронтовая авиация имела 17 авиаполков, из которых 8 базировались на аэродромы Керченского полуострова, 9 — на аэродромы Северного Кавказа. Последние находились в 120—330 км от переднего края.
47-я и 44-я армии были построены в два эшелона, 51-я — в один. Все армии создавали общевойсковой резерв. Армейская авиация распределялась следующим образом: в 47-й и 51-й армиях — по два авиаполка, в 44-й — пять. Стрелковые дивизии первого эшелона армий имели двухэшелонное построение. Соединения и части фронтового и армейского резервов находились в районах сосредоточения в готовности к решению внезапно возникающих задач.
Обстановка на 8 мая 1942 г. и планы сторон
Система оборонительных рубежей включала главную и вторую (армейскую) полосы обороны. Последнюю здесь называли Ак-Монайским рубежом и с середины апреля начали оборудовать как полевой укрепленный район. Среди инженерных сооружений на этих рубежах были индивидуальные стрелковые ячейки и окопы на отделение, миномет, пулемет, орудие. На отдельных участках перед главной полосой и левым флангом Ак-Монайского рубежа был отрыт противотанковый ров. Созданные минные поля имели плотность до 1850 мин на 1 км фронта.
Плотность артиллерии была сравнительно высокой, составляя 81,5 орудия и миномета калибра 76 мм и выше и 8 противотанковых пушек на 1 км фронта. Но противовоздушная оборона войск при плотности 4,4 зенитного орудия на 1 км фронта была в 4—5 раз ниже требуемой. Кроме того, из-за отсутствия радиолокационных станций дальность обнаружения самолетов противника была очень малой. Рубеж их перехвата истребителями оказывался во фронтовом тылу, в 60—70 км от переднего края. Поэтому войска, по существу, не были защищены от ударов с воздуха. Много недостатков имелось и в организации противотанковой обороны позиций.
В целом Крымский фронт к ведению оборонительной операции оказался неподготовленным. Тыловые оборонительные рубежи его — Турецкий вал и Керченские обводы — существовали лишь на оперативных картах. Противодесантная оборона побережья не была организована. Маскировка войск и командно-наблюдательных пунктов практически отсутствовала. Но главное, перейдя к обороне, фронт продолжал сохранять наступательную группировку. В его первом эшелоне находилось 15 стрелковых дивизий, в резерве — 6,5 расчетных (принимая две бригады за одну дивизию), из которых 4 дивизии располагались в 3—20 км от переднего края и только 2 — в 60—80 км от него. Следовательно, 19 дивизий из 21,5 находились вблизи линии фронта. Все это сокращало глубину обороны и ограничивало возможности фронта по парированию ударов противника в случае прорыва, создавая опасность преждевременного втягивания резервов в сражение.
Заметим, что самым неудачным оказалось построение 44-й армии, командующим которой был генерал С.И. Черняк. Ее второй эшелон располагался в 3—4 км от переднего края, т.е. на уровне позиции полковых резервов. При столь малой глубине противник имел возможность нанести огневой удар сразу по двум эшелонам оперативного построения армии. Иными словами, неприятель мог осуществить прорыв не только тактической, ко и оперативной обороны этой армии без изменения своего первоначального построения и без смены огневых позиций артиллерии.
К этому моменту, командующим Крымским фронтом был генерал-лейтенант Д.Т. Козлов, членами военного совета — дивизионный комиссар Ф.А. Шаманин и секретарь Крымского обкома ВКП(б) В.С. Булатов. начальником штаба — генерал-майор П.П. Вечный, представителем Ставки ВГК — Л.3. Мехлис.
6 мая командование Крымского фронта получило распоряжение Сталина о перехода к обороне, а также информацию от начальника штаба Северо-Кавказского направления генерал-майора Г.Ф. Захарова, который, используя сведения, полученные от перелетевшего на нашу сторону хорватского летчика и других источников, предупреждал о возможном наступлении противника в период с 10 по 15 мая. Выполняя указания Ставки, военный совет фронта в ночь на 7 мая направил в войска соответствующие боевые распоряжения. Однако многие из них дойти до адресатов так и не смогли. Утром 7 мая немцы ударами специально выделенных бомбардировщиков и штурмовиков разрушили линии связи и коммутационные узлы 47-й и 51-й армий. Также оказалась нарушенной связь КП фронта с КП всех армий. А когда распоряжения все-таки вручили, времени на их выполнение уже не осталось.
8 мая на рассвете проведением артиллерийской и авиационной подготовки противник начал операцию. Сосредоточенными огневыми ударами ему удалось взорвать многие минные поля в полосе 44-й армии.
Командующий ВВС Крымского фронта генерал Е.М. Николаенко в условиях, когда немецкие истребители блокировали все аэродромы на полуострове, сумел поднять в воздух всего один полк самолетов И-153. Авиация же, базировавшаяся на Северном Кавказе, вылетов в интересах своего фронта не производила, поскольку по приказу главкома Северо-Кавказского направления маршала С.М. Буденного с 7 по 9 мая использовалась для ударов по противнику у Мариуполя и других пунктов в полосе Южного (?) фронта. В такой ситуации за первые два дня операции на Керченском полуострове было потеряно 48 самолетов армейской и фронтовой авиации, а немецких сбито лишь 8. Операция проходила при полном господстве в воздухе авиации врага.
В 5 ч 30 мин 8 мая наземные войска противника начали наступление, но первая их атака захлебнулась. Немцы вынуждены были провести повторную авиационную и артиллерийскую подготовку наступления. Им удалось подавить систему огня на участке прорыва. Лишившись поддержки артиллерии, части 63-й горно-стрелковой дивизии не смогли сдержать последующих атак противника и начали отход. К исходу дня немцы прорвали обе полосы обороны 44-й армии на участке 5 км по фронту и до 10 км в глубину.
Ход боевых действий 8 — 19 мая 1942 г.
Советское командование пыталось предпринимать ответные меры, но они, к сожалению, оказались безрезультатными. Вражеская авиация сорвала перегруппировку частей второго эшелона и резерва 44-й армии. Из-за этого генералу Черняку не удалось организовать контрудар. Во второй половине дня командующий Крымским фронтом приказал ему произвести перегруппировку в течение ночи, с тем чтобы на рассвете 9 мая восстановить положение. С этой целью в армию передавалась часть, фронтового резерва. Но и данный план оказался невыполнимым. После того как была получена директива от главкома Северо-Западного направления С.М. Буденного с иным планом действий, Д. Т. Козлов был вынужден отменить свое решение и в 20 ч он отдал новый приказ: 51-й армии утром 9 мая ударной группой с рубежа п. Парпач, г. Сюрук-Оба нанести контрулар в направлении балки Песчаной, восстановить положение и развить наступление на п. Дальние Камыши; 44-й армии — упорной обороной удержать рубеж совхоз Арма-Эли, балка Черная.
В состав ударной группировки вошли: 303-я и 138-я сд (из 51-й А); 236-я сд (из 47-й А); 390-я сд, 83-я сбр, 229-й и 124-й отб (из 44-й А); 40-я и 56-я тбр (из резерва фронта).
Следовательно, усилия советского командования были направлены на то, чтобы контрударом разгромить вклинившегося врага. Другие компоненты обороны упускались. Тыловые рубежи войсками по-прежнему не занимались. Более того размещенные у Турецкого вала 72-я кавалерийская дивизия и 54-й мотострелковый полк начали выдвигаться в полосу 44-й армии в целях ее усиления. Преждевременное использование фронтового резерва практически перечеркивало возможность задержки противника в случае прорыва его в глубину.
Однако и этот план претворить в жизнь не удалось. Отсутствие устойчивой и надежной связи и потеря управления войсками привели к тому, что соединениям вовремя не были поставлены задачи. В результате командующий 51-й армией генерал В.Н. Львов запоздал с созданием ударной группировки. Противник вновь упредил советские войска, возобновив наступление до начала их контрудара.
На рассвете 9 мая немцы, проведя артиллерийскую подготовку, силами 28-й и 50-й пехотных дивизий с танками нанесли удар в направлении совхоз Арма-Эли, курган Кара-Оба. Одновременно для развития наступления в северо-восточном и восточном направлениях они ввели в сражение 170-ю пехотную дивизию.
Мехлис и Козлов, прибывшие на КП 51-й армии, приказали Львову не позднее 18 ч 9 мая нанести контрудар. Однако он опять не состоялся. Противник в 17 ч 30 мин возобновил наступление, введя в сражение около 100 танков. Удар был направлен на север, в сторону п. Огуз-Тобе. На склонах кургана Сюрук-Оба и вокруг него развернулись ожесточенные бои. Продвижение противника было задержано.
По-иному сложилась обстановка в полосе 44-й армии. Как записано в оперсводке, ее 404-я стрелковая дивизия, “не проявив должной стойкости, начала самовольный отход с занимаемых позиций”. Для противника открылся путь на восток. В этот момент хорошо показала себя 72-я кавалерийская дивизия генерала В.И. Книги.
Спешенные конники, обороняясь в полосе 11 км на не оборудованной в инженерном отношении местности, мужественно дрались с врагом, которому лишь к исходу дня удалось пробить бреши в обороне дивизии. Но с помощью 12-й и 143-й стрелковых бригад, направленных сюда Козловым из своего резерва, наступление врага удалось приостановить. К этому времени глубина прорыва возросла до 30 км. Почти все армейские и фронтовые резервы были втянуты в сражение и скованы врагом. Последний резерв Козлова — 156-я стрелковая дивизия получила задачу: вместе с фронтовыми курсами младших лейтенантов выдвинуться на Турецкий вал и занять оборону в полосе от Султановки до Узунлара.
К концу второго дня операции начался проливной дождь, который шел всю ночь и первую половину дня 10 мая, сделав дороги почти непроходимыми не только для автотранспорта, но и для танков.
Командование фронта, стремясь осуществить свой прежний замысел, планировало с утра 10 мая нанести контрудар силами 51-й армии, а также переместить КП фронта из Ленинска в Аджимушкай. Сталин, поддержав решение командования фронта, вместе с тем потребовал начать немедленный отвод всей 47-й и остатков 44-й армии, тяжелой и противотанковой артиллерии за Турецкий вал.
10 мая из-за бездорожья противник активности в северном направлении не проявлял. Его внимание было обращено на восток. Во второй половине дня у Марфовки и Хаджи-Бие он сбросил воздушные десанты. Овладев аэродромами, они обеспечили условия для последующей высадки второго эшелона десанта силой до батальона с танкетками. К исходу дня передовые немецкие части подошли к Турецкому валу. Неприятель оказался в 33 км от Керчи, в то время как части 47-й армии — в 85 км. И только в этот момент командарм-47 генерал К.С. Колганов и командарм-51 генерал В.Н. Львов получили приказ на отвод армий. Из-за потери управления войсками приказ был получен на сутки позже, а сам отход начался с опозданием на двое суток.
Противник немедленно перешел к преследованию. А чтобы отрезать советским войскам пути отхода и окружить их, из района Парпач он нанес удар в северном направлении. Части 51-й армии, прикрывавшие отход, бросались в отчаянные контратаки. Они наносили немалый урон врагу, но еще больше теряли сами. Особенно мужественно сражались воины 77-й горно-стрелковой дивизии полковника П.Я. Циндзеневского и 55-й танковой бригады полковника П.П. Лебеденко, подбив 30 вражеских танков и потеряв 45 (из 47) своих. Героизм наших воинов в определенной степени компенсировал слабость руководства фронта, но сдержать врага они не смогли.
В результате немцы перехватили почти все пути отхода из образовавшегося мешка. Незанятой осталась узкая прибрежная полоса шириной около 1 км. По ней, находясь под огнем неприятеля с юга и ударами пехоты с запада, отступали части восьми дивизий 47-й и 51-й армий. Особенно сильное воздействие на них оказывала авиация. Гитлеровские асы с предельно малых высот безнаказанно расстреливали отходившие войска. Потери в этот день были огромные. Погиб командующий 51-й армией генерал В.Н. Львов.
Развязку фабулы операции можно проследить по выдержкам из документов тех дней:
12 мая. Противник продолжал преследование отходивших войск, а на левом крыле фронта вел бои в 8—12 км восточнее Турецкого вала.
“Маршалу Буденному срочно выехать в Керчь… Организовать оборону на линии Турецкого вала… Всю авиацию фронта, флота и Северо-Кавказского направления временно подчинить заместителю командующего авиацией дальнего действия генералу Н.С. Скрипко” (из приказа Ставки, переданного по Бодо).
13 мая. Противник прорвал оборону в центре Турецкого вала.
“Войскам драться везде… добиться перелома, восстановить положение на левом фланге 44-й армии… Полевое управление 47-й армии перебросить на Таманский полуостров… 51-ю армию подчинить генералу Черевиченко (заместителю Козлова) … Паникеров и дезертиров расстреливать на месте…” (из распоряжений Буденного отданных им командованию фронта в районе Керчи).
“Прошу срочно из ближайших складов направить [в] адрес военного совета 7,62-мм винтовочных патронов [в] количестве 2 млн. штук. [В] наличии их нет. Потребность огромная. Михалкин” (телеграмма начальника артснабжения фронта в ГАУ КА). А в это время здесь же, на полуострове, при эвакуации частей ВВС фронта уничтожается 24,7 млн. 7,62-мм патронов.
14 мая. “Начать отвод войск Крымского фронта на Таманский полуостров…” (распоряжение Сталина, переданное в 3 ч 40 мин).
“Товарищу Сталину. Бои идут на окраине Керчи, а севернее город обходится противником… Части стихийно отходят… Командный пункт переходит Еникале. Мы опозорили страну и должны быть прокляты… Авиация врага решила исход боя. Мехлис”.
“Положение Керчи критическое… Сопротивляются лишь отдельные отряды и уцелевшие части 72-й кавалерийской дивизии… Никем не управляемые бойцы отходят назад…” (из донесения начальнику управления особых отделов НКВД).
15 мая. Противник к концу дня овладел Керчью и начал обстрел переправ дальнобойной артиллерией.
16 мая. К эвакуации войск Крымского фронта привлечено 158 плавсредств: катеров, сейнеров, баркасов и других судов.
В районе Аджимушкая стойко оборонялся отряд под командованием начальника отдела штаба фронта полковника П.М. Ягунова.
17 мая. Командный пункт фронта перемещен на Таманский полуостров в пос. Кордон Ильича.
19 мая. На небольшом плацдарме у Еникале вели последние бои сводные отряды бойцов численностью около 3,5 тыс. человек, которыми командовали полковники М.В. Волков, М.К. Зубков, Н.И. Людвигов. Они обеспечили эвакуацию войск.
В ночь на 20 мая погрузились последние подразделения, подвергаясь минометному и пулеметному огню.
Директивой Ставки Крымский фронт и Северо-Кавказское направление ликвидированы. Остатки войск направлялись на формирование нового Северо-Кавказского фронта. Его командующим был назначен маршал С.М. Буденный.
Таким образом, Крымский фронт потерпел жестокое поражение. Разгром его войск осложнил обстановку на южном крыле стратегического фронта и нанес тяжелый урон Советским Вооруженным Силам. С 8 мая фронт потерял свыше 150 тыс. человек, 4646 орудий и минометов, 496 танков, 417 самолетов, 10,4 тыс. автомашин, 860 тракторов и т. д. На Таманский полуостров удалось эвакуировать около 140 тыс. человек, 157 самолетов, 22 орудия и 29 “катюш”. Германские источники утверждают, что в ходе операции немцы захватили 170 тыс. военнопленных, 258 танков, 1100 орудий, потеряв при этом убитыми 7588 солдат и офицеров. Захваченное вооружение и боевую технику впоследствии противник частично использовал против защитников Севастополя.
Ставка ВГК, проанализировав причины поражения Крымского фронта, директивой от 4 июня 1942 года довела их до командного состава армии и флота. Подоплеку разгрома войск Верховное Главнокомандование видело в следующем. Во-первых, построение обороны не соответствовало обстановке. Группировка войск была наступательной, а не оборонительной. Первый эшелон фронта оказался переуплотненным. Слабо были подготовлены в инженерном отношении главная полоса и Ак-Монайский рубеж. Отсутствовали тыловые оборонительные рубежи. Командование фронта выпустило из рук управление войсками. Во-вторых, бюрократический и бумажный метод командования фронта и Л.3. Мехлиса. В-третьих, недисциплинированность Козлова и Мехлиса, которые не выполнили распоряжения Ставки о быстром отводе войск на Турецкий вал. Опоздание с отводом на два дня явилось гибельным для исхода всей операции. Были названы прямые виновники керченской катастрофы: Л.3. Мехлис, Д.Т. Козлов, Ф.А. Шаманин, П.П. Вечный, К.С. Колганов, С.И. Черняк и Е.М. Николаенко. Ставка отстранила их от занимаемых должностей и понизила в воинском звании. Генерал-майор (с 5.3.1945 г. генерал-лейтенант) П.П. Вечный — единственный из руководящего состава, кто не был понижен в воинском звании за поражение Крымского фронта. Видимо, Ставка учла обоснованность разработанных им 6 мая мероприятий по усилению обороны, которые военный совет фронта даже не стал рассматривать.
Ставка потребовала от командующих и военных советов всех фронтов и армий извлечь уроки из ошибок руководства Крымского фронта.
Указанные причины поражения сомнений не вызывают. Они изложены убедительно и аргументировано. Но исчерпывающими признать их тоже нельзя. Дело в том, что в директиве нет оценки работы вышестоящих инстанций. А это очень важно. Ведь именно оттуда исходили приказы и распоряжения, здесь определяли состав и группировку войск, их построение в данный момент и планируемое, контролировали всю деятельность командования фронта, утверждая или отменяя принятые им решения. Поэтому органы стратегического руководства также несут ответственность за исход операции.
Как же оно было организовано? Между Ставкой ВГК и Крымским фронтом были созданы две промежуточные командные инстанции: одна — для приближения стратегического руководства к войскам, другая — в целях оказания непосредственной помощи командующему фронтом и контроля за ним. Первой являлось Северо-Кавказское направление, которое возглавлял главнокомандующий маршал С.М. Буденный, во главе второй находился представитель Ставки Л.3. Мехлис. Поскольку же Ставка продолжала сама руководить фронтом, то его командование оказалось одновременно под тремя “прессами”. Такая система руководства приводила к лишней трате времени на уяснение задач, утряску, согласование и утверждение любого решения командующего фронтом. В результате войска постоянно опаздывали, оставляя инициативу противнику. Правда, в некоторых ситуациях Ставка указывала Козлову, что “все приказы главкома, противоречащие только что переданным приказаниям, можете считать не подлежащими исполнению”.
Оценивая влияние главкома на ход и исход операции, можно сказать, что оно было скорее отрицательным, нежели положительным. Он не сумел уяснить всей серьезности обстановки, которая сложилась не Крымском фронте уже к середине первого дня. Отданные им в тот момент и позднее приказы на проведение контрмер ситуации отвечали не полностью. В ходе же боевых действий в оперативной глубине роль Буденного свелась к декларативным указаниям типа: “изматывать врага”, “добиться перелома”, а также к репрессивным мерам в отношении отступающих солдат. Но главная его вина была в том, что в первые два дня операции войска оказались без авиационной поддержки. Это обстоятельство — одна из причин поражения.
Свой “вклад” в это внесла и Ставка, передав всю авиацию Крымского фронта в подчинение заместителю командующего авиацией дальнего действия. Как в таких условиях осуществлять авиационную поддержку оборонявшихся войск, главком разъяснил в своей директиве от 13 мая. В ней говорилось: “Т.Мехлису… ВВС СКН и флота поставлена задача с полным напряжением бить по войскам и технике противника. Для этого нужны ваши заявки в части указания пунктов ночной и дневной бомбежки”. В результате авиация получала задачи с большим опозданием. Ее действия, как правило, не отвечали обстановке. Командующий фронтом был лишен возможности оказывать влияние авиацией на ход сражения. В этой связи упрек Сталина, сделанный на разборе итогов операции, что, дескать, “Козлову никто не мешал использовать авиацию массированно!”, был совершенно незаслуженным.
Но если руководство со стороны Ставки и главкома было в целом эпизодическим, то о действиях представителя Ставки этого сказать было нельзя. Будучи заместителем наркома обороны, Мехлис почти четыре месяца не только непрерывно “давил” на Козлова, но и фактически стал сам руководить фронтом. Без его согласия штаб фронта не мог направить в войска ни одного распоряжения. Он единолично решал вопросы комплектования частей и штабов, обеспечения вооружением, боеприпасами, продовольствием и т. д. По всем вопросам начальники главных управлений Наркомата обороны (артиллерийского, автобронетанкового, кадров и др.) вели переписку только с Мехлисом.
Л.3. Мехлис насаждал методы грубого произвола и недоверия к кадрам, нагнетал атмосферу страха и подозрительности. Считая себя “глазами и ушами большевистской партии и Советского правительства”, “самым бдительным человеком на фронте”, он свой первейший долг видел в том, чтобы своевременно “сигнализировать наверх”. Так, уже в первый день операции Мехлис послал телеграмму Сталину, в которой “разоблачал” Козлова и обосновывал необходимость его замены. Деятельность этого представителя Ставки имела тяжелые последствия. Оградить же фронт от нее Сталин решился лишь тогда, когда получил телеграмму от Мехлиса с признанием позора поражения. Только теперь он передал Козлову: “Командуете фронтом вы, а не Мехлис. Мехлис должен вам помочь. Если не поможет — сообщите”. Это подтверждение полномочий, к сожалению, оказалось запоздалым.
И все-таки перед нами вновь и вновь возникает вопрос: почему Крымский фронт не подготовился к обороне? Ведь он находился под постоянной опекой органов стратегического руководства. Попробуем еще раз уяснить суть задач, поставленных фронту накануне операции.
В середине апреля Ставка согласилась с предложением Козлова “о переходе к прочной активной обороне фронта на 10 дней”, но уже через неделю отдала распоряжение “продолжать операции по очистке Крыма от противника”. 30 апреля главком Буденный представил Сталину план освобождения Крыма и в этой связи просил усилить войска. 6 мая Сталин, сообщив ему о невозможности в настоящее время увеличить силы Крымского фронта, приказал прочно закрепиться на занимаемых рубежах и одновременно улучшить тактическое положение войск на отдельных участках. Для начала Сталин рекомендовал захватить кой-асановский узел врага.
Следовательно, фронту даже за один день до удара врага ставились задачи одновременно и обороняться, и наступать. В итоге командование фронта делало не то, что вытекало из обстановки, а то, что ему указывали сверху. Войска на занимаемых рубежах закрепились, но оборону согласно нормативным положениям действовавших тогда уставов подготовить не успели. Ведь вплоть до 6 мая их главной задачей оставалось наступление в целях освобождения Крыма. Все эти обстоятельства и объясняют причину неготовности фронта к ведению обороны. А возможности для этого имелись. Сил и средств из фронте было вполне достаточно, вот только распорядиться ими не смогли. И в этой связи виновниками поражения советских войск следует считать не только командование Крымского фронта, но и высшее стратегическое руководство.
Такова краткая ретроспектива трагических событий, которые происходили полвека назад между Ак-Монайским перешейком и поселком Еникале при отступлении войск Крымского фронта на Тамань.